Пути-дороги репатрианта

С тбилисским художником Игорем Палей мы не виделись, страшно сказать, два десятилетия. С того самого вечера, когда на правах тамады на прощальное застолье старых тбилисцев я желал ему удачи на земле обетованной, в Израиле, куда он переселялся на постоянное жительство…

И вот мы вновь за столом, в одном из тихих городских подвальчиков, и старый товарищ, приехавший позаботиться о могилах родителей, покоящихся на тбилисском еврейском кладбище, рассказывает мне о своем житье-бытье…

И пока Игорь осматривает фрагмент кирпичной кладки, сохраненной в память о Пиросмани, по преданию, любившем посиживать в этом углу духана, я знакомлюсь со статьей искусствоведа Григория Островского, профессионально оценившего творчество Игоря Палей.

«…Свой, очень индивидуальный вариант интерпретации универсальных принципов абстрактной живописи представляет художник Игорь Палей. Картины И. Палей — праздничны и жизнерадостны. В них ощущается жизненная творческая энергия художника, экспрессия мысли и чувства, живописный темперамент, влюбленность в яркие, звонкие краски реального и фантастических миров. В одних картинах И. Палей как бы непосредственно трансформирует свои эмоции и впечатления на языке чистого, абстрагированного от какой-либо изобразительности цвета. В других произведениях И. Палей создает при помощи цвета объемные геометризированные формы, своего рода симбиоз абстракционизма и кубизма, цветопластики, сообщающей его живописи совершенно новые качества. Однако суть не в их идентификации, а в творческой фантазии, конструирующей из первоэлементов духовное, а не чувственно осязаемое пространство, ближайший аналог которому видится в современной музыке. Что я особо ценю в творчестве И. Палей — так это жизнеутверждающий настрой его живописи, не наигранный, но изначально присущий ему оптимизм»…

Живя в Грузии, Игорь Палей принял участие лишь в двух коллективных выставках, одна из которых — в погибшем в войну Доме художника на Руставели — особенно памятна мне, ибо вернисаж этот стал днем нашего знакомства и носил ласкающее наш с Игорем слух название «Альтернатива соцреализму». Зато, переехав в Израиль, он окунулся в энергичный поток многочисленных выставок, и не только в Иерусалиме. Работы Игоря выставлялись в США, ими заинтересовались серьезные коллекционеры.

Ну, а далее… Послушаем монолог художника, в духе постмодернизма, и с элементами «потока сознания»…

— Не буду описывать предотъездную суету. Таможню и все эти гадкие лица в аэропорту и их начальство. Правда, сейчас в Тбилиси иные лица и соответствующее поведение полиции и пограничников, что очень приятно. Прилетели в Тель-Авив. В аэропорту сразу получаешь временное гражданство. Деньги выдают каждому на съем жилья и еду. В службе репатриации спросили нас, где мы хотим жить? Свободные места на тот момент были в гостиницах Натании, это курортный город недалеко от Тель-Авива.

— Ну, ты все-таки не с первым потоком уезжал, в 70-е. Я тогда еще шкетом был, но рассказы соседей запомнил — про отъезд дяди Миши и тети Симы. Это их ноу-хау было — все свои немалые сбережения обратить в крупные бриллианты чистой воды, подкрасить и вшить вместо глаз любимому внучкиному плюшевому мишке. Зато вазу старинную, наследственную, таможня не пропустила, объявила о конфискации, а тетя Сима с размаху ухнула ее об стенку. Умные были люди. Но ехали и дураки…

— Первый поток прошел через нечеловеческие испытания и унижения от этой гадкой системы. Разрешали брать с собой минимум, не позволяли продавать недвижимость, даже кооперативные квартиры. Я приехал в намного более спокойной обстановке. За работой не гнался, хотел заниматься творчеством, доходность жизни мало интересовала, а с голоду там умереть не дадут. Полгода содержит государство. Затем пособие закрывается, и надо становиться на биржу труда. Ты делаешь вид, что хочешь работать, они делают вид, что ищут работу. Полгода заботятся о тебе, как об уважаемом человеке, а потом кидают к «трудовикам». Но если не переживать о заработках, можно и посвятить себя творчеству.

— И, надеюсь, труд художника и поэта не считается там тунеядством, как у судьи Ивановой в деле Иосифа Бродского…

— Нет, но и помощи тоже не жди — сам пробивайся. Выставку устроить нетрудно. Трудно ее окупить. Сделать так, чтобы она принесла дивиденды. Любая выставка — это вложение нервов, времени, энергии, денег. Я сполна окунулся в проблемы конкурентного мира демократии и капитализма.

А те, кто думает, что в Израиле молочные реки и кисельные берега, горько ошибаются. Еще в 60-х годах здесь была карточная система. Но сегодня снимают по два-три урожая в год. И все это за счет неустанного труда. Здесь мало детей со скрипочками в руках. В основном в школах дети неуправляемы, и это мало кого беспокоит. Несколько лет назад у меня были соседи — брат с сестрой, которые приехали сюда на четыре месяца заработать денег и вернуться в Москву. Они уже учились в вузе, и у них была следующая биография: когда они учились в младших классах, а разница в возрасте у них была года 2–3, их семья решила репатриироваться в Израиль. Приехали. Дети пошли в школу. Мальчик измучился, переучиваясь с русского правописания на иврит — справа налево. Спустя пару лет родители решили вернуться назад, в Москву. Мальчику пришлось опять переучиваться. Он, по привычке, в русской школе писал справа налево и вечно подвергался «воспитательному террору». К тому же стоял вопрос об исключении его из школы, потому что нормальный для Израиля формат поведения для Москвы был хулиганским. Он мог во время урока встать, подойти к учительнице или ученику и что-то спросить. Мог подойти к директору школы, который стоит у входа в школу и всех проверяет, и громко поинтересоваться: «Чего ты здесь стоишь?» И все это на «ты». Разумеется, ему регулярно устраивали разносы, а бедняга искренне не понимал, чего от него хотят.

На сегодня в Израиле сложилось много землячеств. Люди охотно общаются, прежде всего, с теми, с кем у них много общего, оставшегося из стран исхода. Схожая ментальность. Есть и грузинская община. Есть и «Объединение грузинских евреев» со своей штаб-квартирой. Выходит регулярно и небольшая газета на грузинском языке. Функционировал даже несколько лет назад «Всемирный съезд евреев — выходцев из Грузии». Всем, кто приехал в Израиль с Кавказа или из Средней Азии, легче вписаться в окружающую среду. Но многие приехавшие из других мест вначале не могут понять, где находятся. А те, кто даром протирали штаны на работе, лежат в депрессии. Большинство семей таких эмигрантов распадается. Что не характерно для кавказских и среднеазиатских семей. У них сильные родственные связи и поддержка, что позволяет легче переносить крутые повороты судьбы.

Был я в Германии, в Берлине, на набережной, где идет торговля картинами, в точности как в Тбилиси, в районе Сухого моста. Познакомился я там с двумя тбилисскими художниками. Грузинские художники всегда отличались не только особым колоритом полотен, но и свободой письма. Я это объясняю тем, что на них меньше довлела советская власть, было больше «здоровой анархии» в процессе обучения, да и в самом жизненном укладе. Покочевав по израильским городам и весям, переехал в Иерусалим. Здесь и живу до сих пор. Что примечательно, художники — израильские и выходцы из СССР — держатся отдельно друг от друга. Разная ментальность. Разный уровень образования. Израильские художники, с моей точки зрения, в сравнении с нашими проигрывают в уровне профессионального мастерства.

— Мы встречаемся с тобой в год твоего 60-летнего юбилея. Осень жизни — время сбора урожая…

— Я доволен пройденными дорогами. В мире много интересного, и не все еще я «исследил, измерил, взвесил, счел» и отобразил на холсте так, как сам это вижу.

Культура 

© 1997–2012 ЗАО «Аргументы и Факты»
Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.

Адрес редакции: 101000 Москва, ул. Мясницкая, 42
телефон:  +7 (495) 221–74–20
E-mail: letters@aif.ru
По вопросам, связанным с сайтом и интернет-версиями изданий, пишите по адресуweb@aif.ru